Молокаи, самый открытый и доступный гавайский остров из малых островков — это остров покоя, уединения и первозданности Гавайев практически без налёта цивилизации.
Но знаменит он более всего не этим. И не своими парками или особо красивой природой.
Он — печально знаменит как «Полустров прокаженных»…
Слово М.Стинглу, посетившему Молокаи в конце ХХв.
КАЛАУПАПА – ПОЛУОСТРОВ ПРОКАЖЕННЫХ
И все-таки я добровольно вступил в мир прокаженных, в самый знаменитый лепрозорий, считавшийся когда-то опаснейшим из всех существующих в Океании, в лепрозорий на полуострове Калаупапа, столь надежно изолированный самой природой.
Но самая надежная защита – страшные рассказы о нечеловеческой, чудовищной болезни. Преодоление страха – одна из достойнейших человеческих черт. Чтобы узнать, – что такое Калаупапа, я обязан был преодолеть страх, который, естественно, испытывают перед проказой, и продолжить свой путь. По узкой пустынной тропинке, на которой я так и не встретил ни одного прохожего, мне надо было спуститься на ровный полуостровов в селение, которое тоже называется Калаупапа; здесь живут прокаженные гавайцы.
Разрешение посетить лепрозорий я получил от Отдела болезни Ганзека медицинского департамента штата Гавайи, в ведомстве которого он находится. Разумеется, я должен был дать расписку, что отправляюсь в лепрозорий по собственному желанию и на свой страх и риск, а также пообещать, что я буду там фотографировать только строения, море и скалы, но ни в коем случае не самих прокаженных. С этим вполне понятным мне условием я согласился, после чего мне было разрешено посетить Калаупапу. С официальной бумагой на руках я отправился в самый трагичный, по крайней мере таким он был когда-то уголок Гавайев.
Сегодня в Калаупапе живет около двухсот человек. Не все эти люди больны. Говорят, кое-кто из них уже вылечился. Однако они решили остаться здесь, в привычных им местах, где не чувствуют на себе пристальных взглядов окружающих. Именно здесь я узнал, что сейчас лепра считается излечимой болезнью. Во всяком случае, течение ее можно затормозить. Доктор Ганзен обнаружил возбудитель проказы, а в 1946 году было получено лекарство, содержащее сульфоновую кислоту, которое способно останавливать развитие болезни и исцелять больного. Скоро проказа исчезнет с лица земли, так же как почти ушедшая в прошлое чума, и это будет великой победой человека, но и сегодня (!!!) эта болезнь продолжает терзать Гавайи.
Поэтому все еще существует в Калаупапе печальная колония.
Мой проводник повел меня на противоположную, восточную сторону полуострова, к развалинам селения Калавао. Жалкие строения, лачуги, среди которых я бродил по опустевшему ныне Калавао, были первым прибежищем прокаженных, а Калавао – их первым селением сразу после того, как в 1866 году была открыта эта резервация – место принудительной ссылки гавайцев, страдающих проказой.
1863 год. Создание лепрозория для прокаженных на острове Молокаи
Вообще, он был довольно деятельным монархом – в 1864 году сразу после прихода к власти ввёл новую Конституцию, а чуть позже полностью запретил ввоз и продажу алкогольной продукции на территории островов (вот молодец!). Ещё он построил огромный собор Св.Андрея, организовал на островах почту и нормальную армию.
Через несколько лет после открытия лепрозория впервые была проведена перепись, показавшая, что уже тогда в Калавао жило 653 прокаженных гавайца. Проказой в те времена болел примерно каждый сотый житель гавайского королевства. Учитывая число детей в
полинезийских семьях, можно сказать, что в каждой десятой семье кто-то был заражен «китайской болезнью». История свидетельствует, что проказа была самым страшным и коварным из всех «благ цивилизации», носители которой являлись на острова без всякого приглашения. И этот поистине данайский дар более, чем что-либо другое, способствовал истреблению гавайского населения островов.
«ПОТОМУ ЧТО Я БОЛЕН ПРОКАЗОЙ»
Лепрозорий на полуострове Калаупапа был создан для того, чтобы изолировать прокаженных от других жителей гавайского королевства. Надо сказать, что место принудительного пребывания больных выбрано правильно.
Однако впоследствии королевство не слишком заботилось о своих подданных, изгнанных на полуостров на севере Молокаи. Само собой разумеется, что люди, которые, как и большинство гавайцев, занимались дома земледелием (а для архипелага это в первую очередь разведение таро), должны были вести на «полуострове прокаженных» прежний, образ жизни и обеспечивать себя пропитанием.
Проблема заключалась в том, что больные не могли себя прокормить. Несчастные изгнанники страдали не только от ужасной болезни, но и от голода (скудная земля, малые урожаи) и даже жажды: в Калавао, так же как и на большей части территории Молокаи, всегда ощущалась нехватка питьевой воды.
Никто из здоровых не соглашался ехать в деревню работать, никакой медицинской помощи прокажённым не оказывалось, никаких социальных прав они не имели, а сбежавшие из колонии или водворялись обратно, или попадали под гневную руку судьи Линча. Кладбищ, церквей, администрации в колонии тоже не было. А большинство больных и ходили то едва-едва. Первое время королевская администрация снабжала больных едой, но в течением времени поставки прекратились. Когда приезжали новые прокаженные, старожилы спешили сообщить им главный принцип, на котором держалась колония: «Здесь нет никаких законов».
В представлении кандидатов на принудительное выселение такая мера приравнивалась почти к смертному приговору, не подлежащему обжалованию. История архипелага знала целый ряд примеров отчаянной и вместе с тем трогательной борьбы гавайцев, волей властей осужденных на высылку по болезни.
Писатели Джек Лондон и Р.Л.Стивенсон — о полуострове прокаженных на Молокаи
О наиболее трагичном из них (основываясь на действительных событиях) поведал великий мастер слова, один из двух писателей, некогда посетивших остров прокаженных, – Джек Лондон. Вторым знаменитым гостем Калаупапы был большой друг полинезийцев Роберт Льюис Стивенсон.
Подобно Стивенсону, Джек Лондон был совершенно очарован Гавайями. Впервые он появился здесь в 1907 году на своей яхте «Снарк», на которой отправился в путешествие в Южные моря на несколько лет. Впечатление от первого посещения архипелага было настолько велико, что Джек Лондон решил обосноваться здесь на продолжительное время. И действительно, в 1915 году, в период громкой славы, он прожил на Гавайях почти год. Позже истории, услышанные и записанные им на архипелаге, вошли в две книги гавайских рассказов – «Храм гордыни» и «Кулау-прокаженный».
В одном из них он повествует о судьбе гавайца по имени Кулау, жителя острова. Кауаи, заболевшего проказой. Решив избежать медленной смерти в принудительной ссылке на севере Молокаи, вместе с тридцатью прокаженными он бежал на остров Кауаи, где они скрылись в горном ущелье. Слова главного героя великолепно воссоздают социальный климат Гавайев того времени.
Кулау, обращаясь к товарищам по несчастью, скрывающимся вместе с ним в горах Кауаи, говорит: «Оттого что мы больны, у нас отнимают свободу. Мы слушались закона. Мы никого не обижали. А нас хотят запереть в тюрьму. Молокаи – тюрьма. Вы это знаете. Вот Ниули, его сестру семь лет как услали на Молокаи. С тех пор он ее не видел. И не увидит. Она останется на Молокаи до самой смерти. Она не хотела туда ехать. Ниули тоже этого не хотел. Это была воля белых людей, которые правят нашей страной. А кто они, эти белые люди? Мы это знаем. Нам рассказывали о них отцы и деды. Они пришли смирные, как ягнята, с ласковыми словами. Оно и понятно: ведь нас было много, мы были сильны, и все острова принадлежали нам. Да, они пришли с ласковыми словами. Они разговаривали с нами по-разному. Одни просили разрешить им, милостиво разрешить им проповедовать нам слово божье. Другие просили разрешить им, милостиво разрешить им торговать с нами. Но это было только начало. А теперь они все забрали себе – все острова, всю землю, весь скот. Слуги господа бога и слуги господа рома действовали заодно и стали большими начальниками. Они живут, как цари, в домах о многих комнатах, и у них толпы слуг. У них ничего не было, а теперь они завладели всем. И если вы, или я, или другие канаки голодают, они смеются и говорят: „А ты работай. На то и плантации“.
Так рассуждал герой рассказа Джека Лондона, встречавшийся с несчастными изгнанниками на полуострове прокаженных. Дж. Лондон так описывает обитателей Молокаи: «Их было тридцать человек, мужчин и женщин, тридцать отверженных, ибо на них лежала печать зверя… Когда-то они были людьми, но теперь это были чудовища, изувеченные и обезображенные, словно их веками пытали в аду, – страшная карикатура на человека. Пальцы – у кого они еще сохранились – напоминали когти гарпий; лица были как неудавшиеся, забракованные слепки, которые какой-то сумасшедший бог, играя, разбил и расплющил в машине жизни. Кое у кого этот сумасшедший бог попросту стер половину лица, а у одной женщины жгучие слезы текли из черных впадин, в которых когда-то были глаза. Некоторые мучились и громко стонали от боли. Другие кашляли, и кашель их походил на треск рвущейся материи. Двое были идиотами, похожими на огромных обезьян, созданных так неудачно, что по сравнению с ними обезьяна показалась бы ангелом. Они гримасничали и бормотали что-то, освещенные луной, в венках из тяжелых золотистых цветов. Один из них, у которого раздувшееся ухо свисало до плеча, сорвал яркий, оранжево-алый цветок и украсил им свое страшное ухо, колыхавшееся при каждом его движении».
И все же эти страшилища, или, как называет их Лондон, «монстры», люди, почти утратившие человеческий облик, может быть, лучше, чем кто-либо другой в то время, понимали не только причины своего собственного «личного» несчастья, но и причины, по которым в конце концов было уничтожено все гавайское государство.
Кулау вопрошает: «Братья, не удивительно ли? Нашей была эта земля, а теперь она не наша. Что дали нам за нашу землю эти слуги господа бога и господа рома? Получил ли кто из вас за нее хоть доллар, хоть один доллар? А они стали хозяевами… Теперь, когда нас поразила болезнь, они отнимают у нас свободу».
И прокаженные, потерявшие человеческий облик, боролись за нее не только в горах Кауаи, но и на всех других островах Гавайев, сражались с оружием в руках против тех, кто высылал их на полуостров.
В истории островов Карибского моря известны маруны – негры, бежавшие от порабощения в глубь островов. Такими же марунами были и эти прокаженные. Чтобы не лишиться свободы и избежать смерти, неизбежно подстерегавшей их в Калаупапе, несчастные с оружием в руках уходили в горы, ибо даже те, кто был поражен лепрой и утратил всякую надежду на выздоровление, мечтали сохранить свободу до конца своего земного существования.
Лепра действительно беспощадна к тем, кого раз коснулись несущие смерть персты, но и сама ссылка на полуостров прокаженных означала смерть.
Отец Дамье, «молокайский мученик» и святой
И все-таки в этот мир прорвался луч надежды. Веру в то, что нет на свете ничего безнадежно обреченного, принес в Калаупапу бельгиец. Он стал первым белым, поселившимся на «полуострове прокаженных». Имя его – Жозеф Дамье де Вестер.
Он прибыл в Гонолулу всего в 24 года — 19 марта 1864 года. Не заканчивал семинарии, плоховато знал латынь и бы не слишком лёгок на язык. Единственным его шансом получить приход было поехать куда-либо на край земли миссионером. Когда забрезжила возможность отправиться священником на Гавайи, Дамиан схватился за неё руками и ногами.
Его назначили на католическую миссию в Северном Кохала на острова Гавайи и Оаху. И в отличие от большинства своих коллег, Дамиан де Вёстер избрал трудный, очень трудный путь. Вот классическое изображение отца Дамиана. Тут он уже давно болен.
Дела на Гавайях тогда шли просто отвратительно. Это сегодня мы мечтаем там отдохнуть, а в XIX веке худшего рассадника опасных болезней в мире практически не было. Ладно там сифилис, который страдал каждый второй, ладно там тиф и инфлюэнца, оспа и холера которые тоже косили народ направо и налево. Основным бичом Гавайских островов была проказа. Гоген, кстати, на своих Маркизах тоже от проказы скончался (а Сомерсет Моэм в «Луне и гроше» это довольно подробно описал).
Апостольским викарием островов был Луи Дэзирэ Мегрэ (Louis Désiré Maigret), человек строгих взглядов. Он считал, что прокажённые бога недостойны и в священнике не нуждаются. Но в определённый момент он всё-таки слегка изменил свои взгляды и оповестил местных священников о поиске добровольца для работы в колонии прокажённых. Нашлось четыре волонтёра, первым из которых был отец Дамиан. Ни о какой карьере речи уже не шло: он действительно хотел помочь людям.
10 мая 1873 году отец Дамиан прибыл в деревню, где на тот момент проживало 816 больных. Миссионер прибыл с молитвенником и маленьким распятием. Первые недели он жил под открытым небом, спал под деревом, а ел на плоской скале. А затем взялся за дело. Вот фотопортрет отца Дамиана, сделанный в районе 1873 года:
Из книги Антонио Сикари «Портреты святых» -о приезде Дамиана в Калаупапу:
«…Самым ужасным для него было стойкое зловоние, и когда больные близко подходили к нему, тошнота и какоето жжение подступали к горлу. Чтобы справиться с собой, он начал курить трубку, и это вошло у него в привычку. Через несколько недель после приезда он писал своим собратьям: «Все мое отвращение к прокаженным исчезло». Эти слова были не совсем искренними, но он решил не допускать отвращения, не признаваться в нем даже самому себе…»
Каждый прокаженный бережно хранил при себе два предмета: зеркало, с помощью которого он изо дня в день с «упорной одержимостью» следил за развитием болезни на собственном лице, а также деревянный нож, которым он выравнивал концы пальцев по мере того, как они теряли чувствительность.
Конечно, первым делом он организовал возведение деревянной церкви (приход Св.Филомены), затем организовал нормальное кладбище вместо общей ямы, куда сбрасывали мертвецов. Потом устроил школу, где преподавал сам – и привлёк к преподаванию наиболее образованных больных. Потом он наладил работу нескольких сельскохозяйственных ферм, обустроил склады и местный магазин, создал целый ряд братств и общественных организаций, а также больницу. Он организовал поставку в селение лекарств и одежды, а также всего необходимого для цивилизованной жизни. Он работал в качестве проектировщика, архитектора, землекопа, каменщика, плотника, а также любого другого мастера, в котором была необходимость. Теперь церковь Св.Филомены есть церковь Св.Дамиана, и она каменная:
За столом он ел «пой» (мучную похлебку с мясом), макая руку в общую с прокаженными миску; пил из чашек, которые они давали ему; одалживал свою трубку, когда у него просили; играл с детьми, которые, как грозди, висли на нём.
Теперь новые поступающие в колонию больные попадали не в чудовищные условия, где умирали с голоду в течение нескольких недель, а в нормальную деревню с чёткой инфраструктурой, с элементами цивилизации, с организованной связью, школами, медицинскими учреждениями, дорогами и даже маленьким портом. Дамиан сумел организовать даже постройку водопровода, которого на Гавайях не знали никогда.
Отец Дамиан обнаружил у себя проказу в декабре 1884 года, когда принимал ванну. Он опустил ногу в слишком горячую воду – и ничего не почувствовал. Он понял, что у него остаётся не так много времени – и взялся за дело ещё более остервенело.
К этому моменту жалкие хижины постепенно были заменены на крепкие деревянным и каменные дома, колония жила чуть ли не богаче, чем остальная часть страны, а отец Дамиан был известен на весь мир.
К нему приезжали гости. В частности, в 1885 году прибыл известный японский врач, специалист по заразным болезням и лепре в частности, Масанао Гото. Гото был так впечатлён самоотверженностью священника, что остался на Молокаи врачом до конца своих дней. Он стал одним из лучших друзей Дамиана и внёс огромный вклад в разработку различных способов терапии для страдающих проказой.
Надо сказать, что огромное количество людей Дамиана терпеть не могло. В 1881 году ему в помощь, наконец, после многочисленных просьб, прислали ещё одного священника. Тот, в основном, отметился строчением доносов, в которых утверждал, что Дамиан возгордился, считает себя чуть ли не Богом и опасен для Рима. Какую опасность мог провинциальный прокажённый представлять для Рима, сложно себе представить.
В последние годы жизни отец Дамиан был особенно активен. Он точно электрическая розетка подпитывал собой существование колонии. В 1886 году несколько волонтёров прибыли для помощи слабеющему Дамиану. Медицинскую деятельность у Дамиана «приняла» в свои руки сестра Марианна Коуп (Marianne Cope), прибывшая в колонию с несколькими сёстрами в ноябре 1883 года. Другими волонтёрами стали бывший американский военный Джозеф Даттон, сестра Даттон из Чикаго и бельгийский священник Луис Конрарди, принявший у Дамиана религиозные обязанности.
15 апреля 1889 года отец Дамиан скончался.11 октября 2009 года отец Дамиан был канонизирован католической церковью. Святой Дамиан считается покровителем прокажённых, больных ВИЧ или СПИД, а также всего штата Гавайи.
Первый короткометражный фильм о Дамиане был снят в США в 1938 году: The Great Heart. В 1959 году появился первый полнометражный художественный фильм об отце Дамиане. Он так и назывался – Molokai, la isla maldita (Испания). В 1980 году появился телефильм Father Damien: The Leper Priest (США). В 1999 был снят ещё один фильм — Molokai: The Story of Father Damien (Бельгия-Голландия-Австралия).
Деревня прокажённых существовала с 1865 по 1969 год (больше 100 лет!) и за это время туда было отправлено порядка 8000 больных.
/Елена Шандрикова,
по книге М.Стингла «Очарованные Гавайи»
и статье «Болезнь Дамиана де Верстера»
