В каком-то смысле в начале 20 века хула как исконное культурное явление и духовная основа жизни гавайцев прошла самую нижнюю, худшую точку своей жизни, и эта ситуация не была исправлена до конца в течение еще многих лет.
В то же время, современные гавайские танцы и музыка бурно менялись и развивались одна форма за другой. Можно даже сказать, что в этом смысле хула не только уцелела, но даже процветала — что не удивительно, ведь во 2-й половине 19 века (во временя правления королевской династии Калакауа) гавайское общество уже показало себя способным меняться, шагать в ногу со временем.
Местные композиторы теперь писали песни на английском и в лирическом, душевном стиле, что привлекало внимание людей до самого Нью-Йорка — и в течение ряда лет современные песни и танцы гавайцев сформировали отношение к себе в США отношение как к национальной причуде и опознавательному признаку «всего гавайского». Почти полностью коммерциализированной, исключительно популярной и прибыльной..
Результатом этого стала волна развлекательных «гавайских» мелодий, написанных ньюйоркскими музыкантами, никогда не бывшими на Гавайях. На волне этого ажиотажа хула была представлена в бестолково-капризном множестве Бродвейских театров водевиля, причем танцорами были не-гавайцы (то есть самими американцами, не изучавшими хула, а танцевавшими нечто в стиле увиденного на выставке — прим.перев.).
В итоге только совместными усилиями американских композиторов, драматургов и пиарщиков на острова Южных морей установился романтичный взгляд еще задолго да появления на них туризма. Так, одно знаменитое тогда шоу открыто признало гавайскую музыку и танцы красивыми, хотя все его танцоры были белыми женщинами (читай — никогда не были на Гавайях).
Тем временем на самой Территории Гавайи англоязычные публикации продолжали говорить о хуле как отвратительной, с целью окончательно ее искоренить. То, что хула корнями уходит в любовь и отношения с Богом, считалось бесстыдной ложью.
Однако с 1920-х пароходные компании стали совершать регулярные рейсы для желающих посетить острова — и в Гонолулу сразу появилось много работы для гавайских музыкантов и танцоров в новых отелях. Хула и укулеле были теперь всемирно известны, и потребность во всё новых мелодиях была постоянной. Hapa haole hula («наполовину белая», под лирические песни на английском), стали фирменным знаком, визитной карточкой тех мест.
Впрочем, гавайцы танцевали и сочиняли новые песни и для самих себя тоже, и из того периода к нам пришло много песен, ставших классикой — таких как «Lovely Hula Hands» (любящие руки хула):
В 1930-х Голливуд тоже взял направление на романтизм Южных Морей и стал выпускать фильмы с гавайскими звездами (такими как легендарный пловец и сёрфер Дюк Каханамоку).
Однако сама хула все еще рассматривалось как неприятно-мучительное сексуальное шоу, и описывалось как аляповатое спаривание, один из видов гламурного безделья повсюду в тропиках. Аудитория США любила такую, сильно подешевевшую и совершенно не аутентичную версию. И снова — в «гавайских» шоу в США танцевали исключительно белые женщины, никогда не изучавшие гавайские танцы.
И в 40-х, а затем и в послевоенных 50-х, хула снова пережила очередную трансформацию и стала кое-чем еще: большим бизнесом. Пляж Вайкики (самый известный серфинг-пляж в столице островов, Гонолулу) стал всеобщей целью не только американских бизнесменов, рванувших скупать земли и строить отели, но и простых людей — отныне путешествия на Гавайи стали им по карману.
Однако, против всех шансов, древний стиль хула не умер. Начав еще в 1920-х, учителя, глубоко преданные идее возрождения подлинной хула и ее признанию, восполняли новое поколение танцоров, осторожно отбирая себе учеников приватным порядком. От них требовались годы преданности и послушания своему учителю, тяжелая отработка физически сложных в исполнении шагов и телодвижений и знание гавайского языка (который всё еще был под запретом во всех общеобразовательных гавайских школах).
Естественно, обучение древней хула имело место преимущественно в сельской местности и в большом удалении от городов — зато так обучение шло вполне безмятежно в течение целых десятилетий.
В середине 30-х Джордж Моссман открыл Lalani Village на Вайкики, где представил впервые аутентичную, коренную хула зрителям.
Он также продвигал искусство James Kapihe Palea по прозвищу «Kuluwaimaka», одного из знаменитейших исполнителей коренных гавайских песнопений (chanters):
Всё это дало начало росту интереса к «истинной» хуле, которое неуклонно росло и позже вылилось в создание школы хула Ulu Mau Villige и Полинезийского Культурного Центра (Гонолулу).
Так, в течение 1950-х обучение хула и студии хула стали нормальным явлением. Там гавайские и другие местные девочки обучались у стандартного «репетитора» танцам hapa haole (см. выше, стиля хула под английские лирические напевы), зачастую в течение всего одного года и даже меньше, и начинали выступать перед туристами.
Некоторые труппы танцоров были хорошо организованы и искусно адаптировали свои выступления к последним новинкам песен. Они оставались вместе в течение многих лет, разрастаясь при этом — и в итоге могли давать представления в широком диапазоне песен и включали юных, пожилых и среднего возраста танцоров.
Большой массив популярной классики пришел именно из тех лет и остался возлюбленным всеми гостями Гавайев.
Мужчины, однако, после войны почти исчезли со сцены — в первую очередь как танцоры-воины (loa), потому что мальчики и молодые мужчины теперь избегали танцев как женоподобное искусство.
Конец этого десятилетия сопровождался новой волной перемен в искусстве хула, который продолжается по сей день.
а также фото и видео архива музеев Гонолулу
