Гавайские короли и простые гавайцы - глазами русских моряков: перед вами фрагмент книги "Путешествие вокруг света на шлюпе «Камчатка» в 1817, 1818 и 1819 годах флота капитана Головнина, глава "О Сандвичевых островах". Так первоначально назывались Гавайи.
Это очень примечательный очерк о гавайцах в самом начале общения с иностранцами - то, какими удивительными они были уже тогда - в то время, как их пренебрежительно называли "дикарями".
***
...Сандвичевы острова представляют нам картину, где несколько тысяч взрослых и даже сединами украшенных... "детей" - вступают на ступень "человека взрослого". Картина сия достойна внимания и прилежного наблюдения просвещеннейших людей: ученый и мудрый человек, проживший несколько времени между сандвичанами, открыл бы такие истины, касающиеся до разума, сердца и понятий человека, которых, вероятно, ни один кабинетный философ не мог постигнуть.
Летом американцы плавают по проливам Аляски, где выменивают у жителей на разные безделицы бобров, а на зиму удаляются из сей холодной, бурной страны в благорастворенный климат Сандвичевых островов, на которых проводят всю зиму. Весною же опять возвращаются к американскому берегу.
Столь частые и продолжительные посещения их скоро познакомили сандвичан с употреблением многих европейских вещей и даже с обычаями просвещенных народов, к чему более способствовало сильное желание Камехамеха 1 просветить свой народ.
Честными и справедливыми поступками с европейцами и ласковостию к ним он привлек к себе с купеческих судов многих матросов и даже мастеровых, которые поселились между сандвичанами и взяли себе жен из природных островитянок.
Когда здесь был капитан Ванкувер (с 1791 по 1794 год), то король имел уже в своей службе 11 человек европейцев; ныне же их считается на Сандвичевых островах около 150, в числе коих есть слесаря, котельщики, столяры и много плотников и кузнецов.
Теперь 40 лет только, как сандвичане узнали европейцев, и во времена посещения их Куком ружейный выстрел наводил на них ужас; но ныне они имеют до ста пушек разного калибра, коими умеют действовать, и более 6000 человек, вооруженных ружьями и всею нужною для солдата амунициею. На острове Воагу (Оаху), самом прекраснейшем из всей купы, при гавани Гонолулу, построена у них каменная четвероугольная крепость по всем правилам, как строятся приморские укрепления; она выбелена и снабжена нужным числом крепостных орудий. Когда мы подходили к сей гавани, тогда стояли в оной два брига, принадлежащие сандвическому королю, и 4 американских судна. Увидев все их под флагами и сандвический флаг, развевающийся на крепости, я не мог взирать на такой шаг к просвещению сего народа без удивления и удовольствия.
 |
| Шлюп В.М.Головнина "Камчатка", на котором он приплыл на Садвичевы (Гавайские) острова |
Король Камехамеха 1 - глазами русского капитана
Нынешний их король при капитане Куке был простым старшиною, но по родству с тогдашним их владельцем Терребу (части Бол.острова Гавайи - здесь и далее прим.ред.) не мало значил. Тогда он назывался Мйехамейха, но по смерти короля он сумел всю власть на острове Овайги (Бол.о-в) захватить в свои руки, а потом, с помощью вступивших к нему в службу европейцев, покорил все прочие острова и ныне владеет один ими самовластно, бесспорно и покойно. Сделавшись королем, он переменил свое имя и стал называться Тамеамеа (Камехамеха 1).
Тамеамеа уже очень стар: он считает себе 79 лет от роду. Вероятно, что точное число лет ему и самому неизвестно, но наружность его показывает, что большой разности в его счете быть не может. Впрочем, он бодр, крепок и деятелен; воздержан и трезв; крепких напитков никогда не употребляет и ест очень умеренно.
В нем видна разительная смесь ребяческих поступков и самых зрелых суждений и деяний, которые не обесславили бы и европейского государя. Честность его и любовь к справедливости могут показать в настоящем виде разные поступки.
Недавно при берегах острова Воаги стало на мель английское судно, для облегчения коего, чтоб снять его с мели, капитан принужден был бросить из своего груза 90 слитков меди, каждый весом около 150 фунтов. Медь сия уже была потеряна для хозяина, и экипаж был весьма рад, что такою дешевою ценою избавил корабль от гибели. Некоторые из англичан, в службе Тамеамеа находящихся, советовали ему послать своих водолазов, чтоб достать медь и употребить ее в свою пользу. Он принял совет их, послал водолазов, и медь всю вынули, но он не хотел ее присвоить себе, что легко мог бы сделать, а спросил, как в таких случаях поступают в Европе. Когда ему сказали, что в Англии за спасение груза погибающего корабля одна осьмая доля принадлежит спасшим оный, то он, отсчитав себе 12 слитков, прочие возвратил капитану.
Один американец обманул короля Тамеамеа при покупке сандального дерева. Ему советовали остановить, или, по нашему сказать, конфисковать собственность, принадлежащую сему американцу, бывшую на берегу в его руках. Но он не сделал сего, а велел Элиоту (своему англ.советнику) написать на него просьбу американскому правительству, объявив, что, когда не получит удовлетворения, тогда поступит по-своему; но до того не хочет употреблять никаких насильственных мер.
Известно, что китайцы с иностранных судов, к ним приходящих, берут чрезвычайную пошлину, простирающуюся до нескольких тысяч рублей, за то только, что суда в их порте положат якорь, а продадут ли товары — до того им дела нет. По возвращений сего судна, когда Тамеамеа при отчете узнал, что такая сумма заплачена за положение якоря в китайской гавани, он заметил, что это очень дорого, и тогда же решил, что если другие державы берут за сие деньги с его судов, то и он должен то же делать, только не так много, и назначил, чтобы все приходящие в наружную гавань Гонолулу европейские суда платили ему по 60 пиастров, а во внутреннюю, где покойнее стоять, по 80.
Однажды, прогуливаясь с Элиотом по селению Кавароа в заливе Карекекуа (Бол.остров), я хотел видеть место, где убит капитан Кук. Пришедши к морскому берегу на тот самый камень, где пал сей славный мореплаватель, я и бывшие со мною офицеры взяли по одному камешку и положили в карман в память сего происшествия. Это подало повод Элиоту рассказать нам анекдот. Будучи на сем самом месте, Тамеамеа рассказывал ему о ссоре, случившейся между островитянами и англичанами, и каким образом Кук был убит. Элиот, так же как и мы, взял камешек и хотел положить в карман. На вопрос Тамеамеа, для чего он ему нужен, сказал он, что хочет послать к своим приятелям в Англию. При сих словах сандвичанин переменился в лице, глаза его засверкали. Он вмиг вырвал камень из рук Элиота и бросил его в море, сказав, что он сею посылкою хочет напомнить своим соотечественникам о несчастном приключении, которое должно быть забыто, и что добрые люди после примирения старых ссор никогда вспоминать не должны (к слову, это момент из традиции настоящего древнего гавайского хоопонопоно).
Между тем человек с такими высокими понятиями о справедливости и народном правлении, увидев у одного из наших офицеров (барона Врангеля), бывших со мною на берегу, простой, пестрый бумажный платок, тотчас взял его, несколько минут его рассматривал и любовался им и, как казалось, хотел просить, чтоб платок ему отдали, но лишь Элиот сказал ему, что это нехорошо, то он вдруг бросил платок к Врангелю и, поджав руки, присмирел, как мальчик, которого побранили за шалость.
После того увидел он на мне большие английские, довольно поношенные башмаки, которые я тогда носил, будучи болен ногами, и стал у меня просить их, говоря, что американцы привозят к нему много, но таких больших и хороших башмаков он не видывал, и я принужден был к нему после отослать их. Он имеет множество разных европейских вещей, и даже дорогих, как, например: богатый серебряный сервиз, хрустальную посуду редкой работы, много фарфоровых вещей и пр., а также и денег считается у него до 200 000 пиастров, которые хранит он в крепких сундуках в каменных домах, нарочно для того построенных. Следовательно, платок или башмаки не могли служить для него предметом удивления, и он также знал, что это безделица, почти ничего не стоящая, но тут было мгновенное действие ребяческого образа мыслей.
Хотя слабости сии в Тамеамеа свойственны только детскому возрасту, а не сединами украшенному старцу, но не могут затмить истинных природных его дарований и достоинств: он всегда будет считаться просветителем и преобразователем своего народа.
Правда, что многие понятия о вещах и делах, и способы, принимаемые им к лучшему устроению своих владений, сообщенны ему служащими у него европейцами; но желание и умение пользоваться их советами при состоянии, в коем он родился, взрос и живет, делают его необыкновенным человеком и показывают, что природа одарила его обширным умом и редкою твердостию характера.
 |
| Молодой король Камехамеха 1 (из музея Бишоп, Оаху) |
Другая, не менее важная, статья состоит в том, чтоб:
- никому из приходящих иностранцев не давать преимущества перед другими, но со всеми одинаково поступать,
- позволять всем иметь с его подданными равный и свободный торг
- и запрещать европейцам заводить свои собственные заселения (!).
Когда он находящимся в его службе англичанам и американцам дает во владение земли, то всегда с тем, чтоб они принадлежали им, доколе они живут на островах его, передать же их другому они никаким образом не могут, и земли сии по отъезде их или по смерти опять к нему поступают.
Ванкувер или не понял его, или с намерением ошибся, когда в своем путешествии написал со всею мелочною подробностию о торжественном уступлении острова Овайги (Оаху) английскому королю. Ни Тамеамеа, ни старшины острова никогда не думали отдавать земли своей. Все это дело они понимают в другом виде и отнюдь не так, как Ванкувер его хотел понимать.
Теперь здесь есть европейцы, живущие между сандвичанами более 20 лет. Они мне сказывали, что Тамеамеа без досады слышать не может, когда ему напоминают, что англичане имеют право на его владения по собственному его договору, постановленному с Ванкувером. Он так далек от сего мнения, что даже и островов своих не позволяет называть Сандвичевыми островами — именем, данным им капитаном Куком; но велит, чтоб каждый из них был называем своим именем; вся же купа вместе именуется острова короля или владетеля овайгийского.
Он принял английский флаг от Ванкувера и поднимал его всегда, но не знал, что это значит по европейским обычаям; а когда в последнюю войну англичан с американцами один корабельщик последней из сих наций пошутил над ним и сказал ему, что американцы вправе отнять у него острова его, потому что он поднимает флаг той земли, с которою они в войне, и когда Тамеамеа выслушал и понял настоящее значение флага, то сказал американцу, чтоб он не считал его дураком, ибо у него в магазинах есть много флагов разных европейских народов, и если английский не годится, то он другой поднимет.
После сего случая он тотчас захотел иметь свой собственный флаг, который для него англичане и выдумали: оный состоит из семи полос (в честь 7ми островов), а в углу английский гюйс означает дружбу с англичанами, как с первым европейским народом, с которым он познакомился.
Договор же его, или уступку земель, как Ванкувер рассудил назвать сей акт, сандвичане считают соглашением дружбы и помощи, или, по нашему сказать, оборонительным союзом, только в другом виде: Тамеамеа обещался оборонять приходящих к нему англичан от голода, снабжая их съестными припасами без платы, а англичане должны были защищать их от нападения других европейцев; с правом же собственности и независимости сандвичане и не воображали никогда расстаться.
 |
| Гавайский король Камехамеха 1 в начале 19 века (умер в 1820) - каким его увидел Головнин |
Впрочем, и поверить такой покорности невозможно: она могла произойти от страха, что и в Европе нередко случается; но Ванкувера они уже не признавали существом выше человека, как капитана Кука, который, однакож, пал от их же руки. Ванкувер был между ними в то уже время, когда они не только знали действие наших огнестрельных орудий, но и сами имели их и проучили уже многих из европейцев, чему примеры в его же путешествии можно найти. Доколе островитяне, при посещении их в первый раз европейскими мореплавателями, видели только одно действие нашего огнестрельного оружия, не зная способов употребления оного, то они думали, что ружья или пистолеты наши, по собственному своему устроению, могли в одно мгновение и на всякое расстояние производить толь ужасное, чудесное и непонятное для них действие. При таком мнении сотни их, с своими стрелами, копьями и дубинами, не отваживались напасть на одного человека с ружьем в руках.
Был даже пример, что англичанин (второе путешествие Кука), зашедший далеко внутрь острова и приметивший намерение островитян напасть на него, не имея при себе никакого оружия, привел их в ужас круглым футляром для зубочисток, который, держа в руках, обращал отверстым концом к наступившим на него островитянам; а они, ожидая всякую минуту, что оттуда покажется огонь и гибель для них, не смели к нему приблизиться, и он благополучно достиг берега и соединился с своими товарищами.
Сандвичане, или гавайцы глазами русских в 1818 году
Такой страх может показаться смешным и трусостью европейцу, привыкшему судить обо всем по своим познаниям и обычаям. Но причина оного весьма естественна и нимало не показывает, чтоб эти люди, приходящие в ужас и смятение при виде нашего оружия, были люди робкие и малодушные.
Подобное сему могло бы случиться и с лучшими европейскими войсками.
Положим, что обширный ум или случай показал бы какому-нибудь народу способ составлять вещество, подобное пороху, только в несколько крат сильнее действующее, и по оному изобрести соразмерные орудия, которые производили бы свое действие на расстояние нескольких верст. Если бы небольшое ополчение с таким оружием появилось пред многочисленным европейским войском и показало бы, что, будучи едва в виду оного, оно одним выстрелом может поражать целые батальоны, то вся армия ударилась бы в бегство.
Пушечный с корабля выстрел производил и должен был производить то же действие над жителями острова. Но когда они приметили, по неосторожности самих же европейцев, что оружие наше бывает столь страшно и гибельно только с некоторым приготовлением и что, впрочем, оно хуже их дубинок, то многие скоро воспользовались сим важным для них открытием. Англичане, убитые в Новой Зеландии и после на Сандвичевых островах, где и сам Кук поражен, погибли от своей слишком большой и неуместной доверенности к огнестрельному оружию, которым они думали привести в ужас жителей острова, получивших уже некоторое понятие о действии оного. Они воображали несколькими выстрелами обратить их в бегство, как стадо овец. Но островитяне, приняв первый огонь, не дали времени солдатам зарядить своих ружей и бросились на них с стремлением и страшным криком и в одну минуту положили их жизни — и всему делу конец.
Природа не так, как люди, присвояющие себе божескую власть на земле: она не расточает даров своих на любой уголок своих обладаний. Обширный ум и необыкновенные дарования достаются в удел всем смертным, где бы они ни родились, и если бы возможно было несколько сот детей из разных частей земного шара собрать вместе и воспитывать по нашим правилам, то, может быть, из числа их с курчавыми волосами и черными лицами более вышло бы великих людей, нежели из родившихся от европейцев.
Между островитянами, без сомнения, есть люди, одаренные проницательным умом и необыкновенною твердостию духа. Такие люди хотя и считали европейцев, при начальном свидании с ними, существами выше человека, но скоро усмотрели в них те же недостатки, какие и в самих себе находили, и увидели, что они во всем равны.
Таинство огнестрельного оружия более всего изумляло и ужасало сандвичан; но европейцы сами же открыли им оное, а через то потеряли то уважение, можно сказать, с боготворением соединенное, какое имели к ним островитяне. Безрассудные из мореплавателей часто ходили на охоту стрелять птиц, в присутствии островитян заряжали свои ружья и притом не по-солдатски, но медленно и мерою, как обыкновенно охотники заряжают. Тогда островитяне перестали уже бояться их, а особливо, когда приметили, что и расстояние, на какое оружия наши действие производили, весьма ограниченно. Сандвичане все это знали, имев уже в своем владении ружья, когда Ванкувер там был, следственно Тамеамеа не мог быть страхом принужден уступить владения свои англичанам, а кто поверит, чтоб какой-нибудь народ добровольно расстался с своею свободою?
 |
| Одна из битв Камехамеха при объединении островов в королевство |
Встреча с гавайским шаманом kahuna
Между ними есть даже мудрецы, твердостию характера не уступающие древним философам, которых имена сохранила история. Например капитан Кинг в путешествии Кука говорит, что, услышав об одном чудесном старике, живущем в горах острова Овайги, хотел он его видеть и с некоторыми из своих офицеров, в сопровождении сандвичан, с превеликим трудом добрался до местопребывания отшельника.
Старик, при виде людей, совершенно для него новых и необыкновенных как по цвету лица, так и по одежде, не показал ни малейшего удивления или любопытства, и когда Кинг хотел подарить ему несколько европейских вещей, которые в глазах всех островитян казались неоцененными сокровищами, то он отвергнул их с презрением и удалился в свою хижину; не есть ли он овайгийский Диоген?
<...>
Военное дело и воины гавайцев
Приведение в оборонительное состояние владений своих также немало занимает Тамеамеа.
Я уже упомянул о числе огнестрельного оружия, к нему европейцами доставленного. Надобно сказать, что в том числе есть мортиры и гаубицы; первыми, однакож, они едва ли умеют действовать, по недостатку в людях, знающих сие дело; но пушки они очень скоро и хорошо заряжают.
Я сам это видел при салюте, когда Тамеамеа предложил нам выпить здоровье нашего государя; тогда сделали они салют с открытой батареи, подле дома его находящейся.
Войско его нимало не походит на регулярное ни по одежде, ни по искусству действовать оружием. Теперь солдаты большею частию выходят в строй совсем нагие, с одною только повязкою по поясу и с сумкою для патронов; прочие же — кто в жилете без всякого другого платья, или в одних панталонах; некоторые щеголяют в рубашках, один был совсем нагой, но в колпаке или в шляпе, и пр.
В ружейной экзерциции и в движениях их есть много своих собственных смешных и странных приемов. Но если мы рассудим, что в такое короткое время народ сей успел познакомиться с европейским оружием и владетель их мог вооружить 6000 человек оным и завел артиллерию, то нельзя не признать, что сандвичане сделали большой шаг к просвещению.
Хотя войска сии обучаются европейцами, но Тамеамеа не дает им (иностранного) начальства, а управляют армиею его старшины, и первый из них, или главнокомандующий, по имени Калуа, есть брат первой королевской жены. Сей Калуа, человек молодой, но превысокий, толстый и в большими дарованиями. Он приезжал ко мне на шлюп, и я удивлялся, с какою свободою он изъясняется по-английски (!).
Я даже думал сперва, что он был в Америке, но Элиот меня удостоверил, что он выучился от поселившихся здесь европейцев.
Другой его брат, по имени Гекири, имеет начальство над морскими силами, которые состоят в нескольких кораблях, купленных у американцев, кои все вооружены пушками. Матросы на них все из сандвичан, и многими управляют природные жители. Плавание их простирается с острова на остров.
Этот народ имеет чрезвычайные способности: у него теперь не только есть много хороших плотников, кузнецов и пр., которые были бы не последними мастерами и на европейской верфи, но я видел в королевских сараях большой 16ти или 18тивесельный катер, построенный по размеру и под руководством сандвичанина, так что к строению оного ни один европеец и не приступался.
Притом они любят вступать в службу на европейские суда, и американцы их всегда имеют по нескольку человек. Они их весьма хвалят, как людей усердных, послушных и смышленых и притом весьма привязанных к начальнику.
Были примеры, что в случае всеобщего возмущения на купеческих судах они держали всегда сторону начальников, а потому-то американские корабельщики, подозревающие матросов в каком-нибудь опасном замысле, берут, идучи к Аляске, по нескольку человек сих островитян, которых Тамеамеа охотно увольняет, надеясь, что по возвращении, они будут ему полезны своими познаниями, кои приобретут в плавании на судах.
К нам тоже весьма многие просились, но, не имея в них надобности, я им отказывал. Наконец, один молодой, проворный и веселый малый сам собою остался на шлюпе и не хотел ехать на берег. Чтоб свести его, надлежало бы употребить силу; а так как я узнал, что он никакого преступления не сделал, то и согласился взять его, зная, что на судах Американской компании весьма легко отправить его назад. К сему более побудило меня желание посредством него познакомить сандвичан с Россиею.
Более всего будут споспешествовать просвещению сего народа дети, родящиеся от европейцев и островитянок, которые от отцов своих приобретут некоторые познания и будут иметь привязанность к своей родине по матери и по привычке.
Я видел многих из них: они ходят почти нагие, как и все здешние жители, но разумеют английский язык и разные мастерства.
Тамеамеа желает всеми способами заслужить дружбу и доверенность европейцев. Для безопасности приходящих к нему судов назначены им при рейдах лоцмана, которым даны на английском языке за его знаком (ибо он писать не умеет) свидетельства в искусстве их.
Один такой лоцман у меня был; но я не люблю слепо поступать по советам лоцманов даже и в Европе, и мы брали свою осторожность, меряя беспрестанно глубину. Такая недоверчивость к нему много его огорчила.
Впрочем, он нам показал знание своего дела, и более удивил своею осторожностию, которая и европейскому лоцману сделала бы честь, ибо, приближаясь к якорному месту, он пошел на низ и осмотрел, готовы ли и чисты ли у нас канаты, а потом и с якорями то же сделал.
Мы очень много смеялись сему его поступку: он, как будто бы нарочно, за нашу к нему недоверчивость хотел отплатить тем же и считал нас столь плохими мореходцами, что мы в состоянии, идучи в порт, позабыть приготовить якоря.
Порядочность и другие качества гавайцев
Для безопасности европейцев учреждена полиция, которая печется, чтоб недоброжелатели их из природных жителей не могли нанести им никакого вреда.
В первую ночь, когда мы стали на якорь в заливе Карекекуа, патруль ее ходил по окружным селениям и кричал нараспев, как то мы после узнали, что пришедшее к ним судно есть дружеское и чтобы жители, под опасением строгого наказания, не осмеливались делать никаких против нас покушений и даже в ночное время не подъезжали близко к нам.
Разными способами, какими Тамеамеа обеспечивает жизнь и собственность живущих у него белых, довел он большую половину своих подданных до тех же правил. Ныне смело можно вверить им самое лучшее белье для мытья, и ни одна вещь не будет украдена; мы сами этого не испытали, но к нам являлись, так сказать, прачки-мужчины с свидетельствами от разных корабельных капитанов о их честности, исправности и искусстве мыть белье.
При самом первом свидании с приходящими к ним мореплавателями многие из жителей стараются показать им свою честность и что им ничего не надобно даром. Когда мы подходили к острову Овайги, к нам приезжало много островитян, только все простой народ: старшины ни одного не было. Лейтенант Муравьев одному из них дал небольшой кусок меди, и он тотчас отдарил бананом; другого же один из унтер-офицеров стал потчевать кашею из сарачинского пшена, но он не хотел есть, дюколе унтер-офицер не принял от него бананы.
Впрочем, было бы безрассудно утверждать, что они все крайне честны; воры есть и у них и притом много, только, по крайней мере, с прочими европейскими искусствами научились они и воровать так, как это ремесло у просвещенных народов отправляется, то есть ныне сандвичанин ни одной не нужной ему вещи не украдет, как то прежде они делали, а если какую вещь он решится украсть, то выжидает случая и делает так, чтоб и следов покражи сыскать нельзя было. Сначала же они тащили все, что ни попадало, и даже в глазах у тех самых, у кого крали. На острове Воагу утащили они у меня с своих лодок стоявший на кормовых окнах дорожный небольшой погребчик и кожаный со шкатулки чехол так искусно, что я на другой день это уже приметил, невзирая на то, что мы кругом шлюпа имели часовых, нарочно определенных смотреть за приезжавшими к нам лодками.
Надобно, однакож, сказать, что это не относится к их старшинам, которые стали ныне почитать за стыд и бесчестье такие поступки; но в простом народе склонности сей скоро истребить невозможно. Старшины же только не стыдятся просить, если что им понравится.
Мне сделали честь своим посещением четыре королевы, жены Тамеамеа. Я их потчевал вином и наливкою; они выпили по нескольку рюмок и при отъезде попросили у меня по графину, из которых я угощал их. Я на это тотчас согласился. Тогда они сказали, что графины гораздо красивее кажутся, будучи наполнены вином нежели пустые, и это было в минуту сделано. После сего заметили они, что если у кого есть вино, то надобно, чтоб и посуда была, чем пить оное, и потому каждая, взяв со стола по рюмке, спросила у меня, позволю ли я взять оные. Я был весьма рад, что такою дешевою ценою мог разделаться с ними, и расстался дружески. Однакож они меня отблагодарили, прислав довольно плодов и зелени, а первая королева прислала четыре апельсина: этот плод еще большая редкость на Сандвичевых островах, ибо недавно разведен на оных.
Торговля гавайцев с иноземцами
Сандвичане теперь сделались весьма искусны и расчетливы в торговле, а особливо сам владетель их Тамеамеа. Доказательством сему может послужить и то, что он имеет у себя несколько человек из старшин низшего класса, знающих немного английский язык; которые узнают, в чем и в каком количестве состоит груз иностранных судов; они же должны пересчитать, сколько людей на судне, дабы, сообразно сему, Тамеамеа мог назначить цену на товар свой и на съестные припасы.
Первый из них только и состоит в одном сандальном дереве, которое они раскладывают на три или на четыре сорта и всегда прежде показывают самое худшее, потом, если первого не возьмут, получше, и когда дело имеют с знатоками, то после многих споров продадут самое лучшее, иначе обманут точно так, как и в Европе в торговых делах нередко случается.
Здесь его чрезвычайно много; но как оно растет на горах, то доставать его весьма трудно, ибо надобно приносить с гор верст 40 и более. Американцы продают его китайцам, которые делают из него разные ящички, шкатулки и тому подобное; а более употребляют оное для гробов и делают из него род масла для жжения в храмах.
В продаже съестных припасов иностранцам есть у них общая такса, а особливо на свиней, коз и кур. Тамеамеа назначает, какие цены брать (монополия!) - и ни один из жителей не смеет сбавить их, только повысить.
От сего происходит, что приходящие к ним военные суда, имеющие нужду в съестных припасах, но без товаров, должны весьма дорого платить за все, что у жителей покупают; ибо американцы, беспрестанно в том мире торгующие, привозят множество всяких европейских безделок и стараются более иметь таких, которых жители еще не видывали, и ими платят за все, что от них покупают, делая иногда счет пиастрами.
Часто они дают сандвичанам за свинью вещь, стоящую полпиастра, но ценят ее в 7 или 8 пиастров. Житель получает вещь, не зная настоящей ей цены, но потому только, что она ему нравится и в глазах его стоит свиньи, и когда другой из них привезет такую же свинью на военное судно, где нет никаких товаров, чтоб заплатить ему, то он просит за оную также 7 или 8 пиастров для покупки у американца такой вещи, какую купил его товарищ.
Теперь военное судно сделает худой расчет, если вздумает, при большом недостатке в съестных припасах, идти на Сандвичевы острова.
Я заплатил за двух посредственной величины свиней 15 пиастров, но мы не имели большой надобности покупать много съестных припасов, потому что недавно оставили Калифорнию, где купили по весьма сходным ценам очень большой запас всего, да и путь наш был к изобильным Марианским островам и на переход к оным от Сандвичевых островов немного нужно было времени. Притом Тамеамеа подарил мне 20 свиней и много зелени, а если бы все то, что мы получили в Калифорнии, в Россе и от Тамеамеа в подарки, покупать здесь на пиастры, то это стоило бы гораздо больше денег, нежели в самой дорогой европейской столице.
Управление государством Гавайи: налоги, назначение правителей
Гражданское правительство Сандвичевых островов вовсе еще не образовано, и в постановлениях их почти ничего европейского не введено, кроме налогов, которые некоторым образом уподобляются нашим и кои Тамеамеа ввел по совету европейцев.
Не уничтожив, впрочем, и прежнего порядка в своих финансах, который состоял в том, что коль скоро королю нужны какие-либо съестные припасы или другие вещи, то объявляется, чтоб со всех округов или некоторых привезли к нему требуемое, так точно, как бы господин дома приказывал своим служителям принесть к нему или отдать кому то и то.
Это постановление и по сие время исполняется с величайшею точностию и без ропота; и сверх того, по примеру европейскому, назначена постоянная подать.
Например: владельцы земель должны платить ежегодный налог по числу работников, возделывающих оные. Элиот за свою землю, на которой работают от 10 до 20 человек, платит 40 пиастров; за позволение при берегах ловить рыбу платится по одному пиастру с каждой лодки за время рыбной ловли, которая бывает по временам года.
О других постоянных и непременных податях я не слыхал; но деньги король сбирает, когда ему захочется, так же как и припасы, назначая принести к нему по пиастру с каждого человека, имеющего торг с европейскими судами, и сей его доход можно назвать пошлинами.
Другое новое постановление, похожее на европейское, состоит в назначении правителей на острова, из коих на каждом есть доверенный европеец в должности секретаря. Если Тамеамеа посылает какое повеление к своим губернаторам, то это всегда бывает чрез одного из последнего класса старшин, который сообщает оное изустно; но в то же время Элиот пишет повеление, к коему король прикладывает свой знак, всегда одинаковый. Получивший повеление рассматривает знак и сличает, что сказал посланный и что объяснит секретарь его, и если сходно, исполняет, а если нет, то посылает за повторением приказаний.
О выдаче мне десяти свиней и полной шлюпки разной зелени с острова Воагу таким же образом дано было повеление: я сам на шлюпе отвез туда посла и указ.
Элиот старается сколько возможно придать важности достоинству овайгийского владельца и желает, чтоб по крайней мере по наружности сандвичане казались народом более просвещенным, нежели каковы они в самом деле.
Когда мы пришли в залив Карекекуа, я узнал, что король это место оставил и живет ныне в другом, называемом Кайруа, отстоящем от первого в 20 верстах; а потому написал к нему записку по-английски, зная, что у него есть кому перевести оную: я просил его ехать в Карекекуа для переговора со мною о снабжении нас свежими съестными припасами или прислать какого-нибудь европейца, который мог бы пособить нам в покупке оных и в получении пресной воды. Но как я удивился, получив на другой день на мою простую записочку следующего содержания официальную ноту, писанную на английском языке, с которой русский перевод прилагается здесь сколько возможно от слова до слова:
«Командиру его императорского российского величества фрегата Камчатка.
Его овайгийское величество сожалеет, что не может иметь удовольствия посетить вас в Карекекуа по причине болезни сестры его величества Пепи, которая находится при последних минутах своей жизни. Его величество дает полную свободу разным старшинам и прочим жителям продавать вам съестные припасы, в коих вы имеете нужду; что же принадлежит до пресной воды, то его величество советует вам взять оную на острове Мови (Мауи); ибо в Карекекуа вода весьма нехорошая. Я имею повеление от его величества приехать к вам завтрашний день.
Примите уверение истиного к вам почтения его величества, с каковым и я также имею честь быть ваш покорный слуга Джон Элиот-де-Кастро, его величества статс-секретарь.
Кайруа. Ноябрь. 1818»
Религия гавайцев и христианская вера
Разные причины препятствуют сандвичанам принять европейские гражданские узаконения.
Но более всего делает преграду принятию оных религия сих островитян, которая явно предписывает им деяния, совершенно противные европейским обычаям и законам, каковы, например:
- приношение людей в жертву божествам их (с 1125г.),
- содержание многих жен (правителями),
- исключение женщин из разных прав, предоставленных мужчинам (система табу), и пр.
Употребить силу — значит прибегнуть к кровопролитию; тогда последует не просвещение, а истребление.
Ванкувер покушался внушить Тамеамеа мысль о принятии христианской веры.
Тамеамеа, полагая, что Ванкувер своему богу отдает преимущество, а сандвического поносит, предложил ему итти на превысокий, подле залива Карекекуа находящийся каменный утес, куда также хотел послать своего первосвященника, с тем. чтоб они оба вместе бросились оттуда на низ: кто жив из них останется, того бог сильнее и справедливее и того он признает богом истинным. 😊😊😊
Опыт Ванкуверу не понравился, и он не только отверг его, но и в своем путешествии ничего об нем не упомянул; тем дело о религии и кончилось.
Историю сию рассказывал американским капитанам известный по многим напечатанным путешествиям англичанин Юнг, живущий более 25 лет на Сандвичевых островах, который тогда служил переводчиком между Ванкувером и королем, а мне сообщил оную Девис.
Юнг рассказывал также о забавном возражении Тамеамеа, сделанном Ванкуверу, когда он, показав ему глобус, изъяснил, что земля кругла и вертится и что англичане и сандвичане ходят, обратясь одни к другим ногами. Тамеамеа долго рассматривал и, повертывал глобус; смотрел, где Сандвичевы острова, где Англия, но ничего не говорил и предался глубокой задумчивости. Наконец, когда сели они обедать, то он, положив на тарелку один большой сухарь, а на него несколько маленьких кусков, сказал ему: «Ну, вот это земля (показывая на тарелку), а это (большой сухарь); Овайги; вот тут Тамеамеа (указывая на кусочки), Ванкувер и все прочие сидят хорошо и обедают; теперь смотри, что будет!» При сих словах повернул он тарелку, с которой куски полетели на пол; тогда он сказал Ванкуверу, что Тамеамеа не дурак и вздорным рассказам не поверит.
В приношении человеческих жертв постепенно сделалась у них перемена и ныне, по уверению Элиота и капитанов американских судов, только одних преступников, достойных смерти, умерщвляют в капищах, как на лобном месте, и оставляют там как жертву.
 |
| Хеиау - гавайские святилища в честь бога войны Ку, которому приносились человеческие жертвы |
Жизнь простых гавайцев: система привилегий и табу
Впрочем, если бы Тамеамеа обращал такое же внимание на права своих подданных, какое обращает он на права живущих у него европейцев, или даже и в половину только против того, то он мог бы облегчить во многом нынешнее тяжкое состояние простого народа, которого теперь жизнь и собственность находится в полной воле старшин; а сих последних права и преимущества наследственные.
Старшины:
- владеют всеми землями
- и одни только вправе употреблять мясную пищу и некоторые роды лучшей рыбы, которых простолюдинам есть не позволяется.
Равным образом и женщины, какого бы состояния они ни были:
- свиней в пищу употреблять не смеют,
- но собак, кур, дичину и рыбу знатные из них могут есть.
Некоторым из живущих здесь европейцев так понравилось собачье мясо, что оно сделалось обыкновенною их пищею. Они сравнивают его с самою лучшею бараниною, что весьма правдоподобно, ибо собаки здешние питаются плодами и растениями.
Ванкувер, доставив к ним несколько быков, коров, баранов и овец, взял торжественное, по их обряду, в капище обещание, чтоб в продолжение 10 лет ни одного из сих животных они не убивали, а потом требовал, чтоб они уничтожили навсегда запрещение, по коему женщины не могут есть свиней, и позволили им употреблять всякое мясо наравне с мужчинами. Но на это они не согласились, сказав ему, что как свиней не он к ним доставил, то ему и дела нет до них, и женщинам они никогда не позволят их есть; а быков и овец, привезенных им, включат в число собак, тогда и женщины будут вправе ими пользоваться.
Равным образом и другое требование Ванкувера — чтоб женщинам позволено было есть вместе с мужчинами — отвергнуто.
В отношении к женщинам и к простому народу все подобные постановления строго исполняются, но из старшин многие не наблюдают совсем запрещений, до них касающихся. Например, в известные времена они не должны есть свинины, кур и пр.; однакож они не смотрят ни на что и все едят, что им вздумается. Однажды многие из них у меня обедали, и в том числе был шурин Тамеамеа и начальник его войска, о коем я выше упомянул. Большая половина из них все ели, что ни подавали на стол, и с большим аппетитом. Некоторые отказывались от свиного мяса или кур, а один только при виде курицы вскочил из-за стола и бросился из порта (корабельной амбразуры) в воду.
Элиот мне сказывал, чем старшина важнее, тем менее следует подобным постановлениям, и сии, так сказать, вольнодумы более привязаны к европейцам и согласнее с ними живут. Женщина же, как бы знатна ни была, не может нарушить ни одного запрещения, до их пола касающегося.
Меня посетила также жена первого старшины всего округа в соседстве Карекекуа: длинное шелковое, на старинный европейский манер сшитое платье и довольно дорогой белый платок показывали уже, что она знатная дама; но когда мы сели за стол с старшинами, я не мог ее никак упросить не только отобедать, но даже и в каюте остаться. Она в ответ мне только и говорила «табу», то есть запрещено, и обедала на шканцах с женою другого старшины. Стол их состоял в тесте из муки корня тарро и одной сырой рыбе, которую они, вместо уксуса, обмачивали в морскую воду; нашей же пищи никакой есть не хотели, кроме сухарей и сыра; а вина и наливки пили очень много.
 |
| первые королевы Гавайских островов |
Одежда. Сандвичане стараются подражать европейцам как в платье, когда имеют на что купить оное, так и в поступках при общественном обхождении; только одеждою европейскою они располагают по климату и по своим понятиям о вещах.
Когда они видят на европейце одежду, составпенную из разных отдельных частей, как, например, фрак, жилет и пр., то не думают, что, по нашим обычаям, благопристойность того требовала и что без кафтана, как бы прочее платье богато и нарядно ни было, у нас нельзя нигде показаться, а приписывают это тщеславию, и говорят, что мы хотим показать как можно больше платья в одно и то же время, и потому при церемониальных случаях сами так же одеваются. В другое же время запросто один наденет исподнее платье, впрочем без чулок и без всего; другой в одном жилете с повязкою по поясу щеголяет; третий в кафтане, на голое тело надетом, и это у них почитается, как бы у нас быть в простом будничном платье.
Но самое любимое одеяние их из европейского платья есть обыкновенная белая рубашка с манжетами или длинный сюртук. Старшины по большей части ходят, надев одно что-нибудь: рубашку или сюртук; в прочем уже ничего не имеют с ног до головы. Простые люди часто наряжаются в старенькие матросские фуфайки или шаровары, кои выменивают у американцев; самые неимущие, будучи не в состоянии выменять никакого платья, иногда при нагом теле, с одною лишь по поясу повязкою, надевают шляпу и думают, что одеты по-европейски.
Надобно, однакож, признаться, что если многосложная европейская одежда в жарком климате и для нас самих обременительна, то природным жителям теплых стран, привыкшим держать тело свободно от всяких, так сказать, детских пеленок и любящим несколько раз в день купаться, она должна быть крайне тягостна.
При свидании с европейцами они кланяются и берут их за руку по нашему обычаю.
А между собою наблюдают собственное свое обыкновение: прикасаются друг к другу носами и также берутся за руки.
Старшины в образе жизни начинают перенимать европейские обычаи. Например, ныне они по два раза в день, в обыковенное время поутру и ввечеру, пьют чай. К столу приготовляют некоторые блюда по-нашему — варят, жарят. Прежде же как мясо, так и коренья печены были у них в ямах посредством разгоряченных каменьев.
Только в установленное время обедать и ужинать они никак не могут привыкнуть, а едят по требованиям желудка.
Гавайцы, пьянство и другие пороки
К несчастию, горячительные напитки вошли у них слишком в большое употребление; многие из старшин сделались горькими пьяницами; даже сын и наследник королевский, молодой человек, о коем я выше упомянул (Камехамеха II), и первый советник, или, так сказать, министр короля, родственник любимой его жены, неумеренно пьют и тем более приносят огорчения старику Тамеамеа, который, будучи, сам человеком весьма трезвым, не в силах их воздержать.
Простой народ также пристрастен к сему пагубному пороку, и теперь на острове Воагу, куда более всех прочих приходит судов, за некоторые съестные припасы платят, как по таксе, горячими напитками.
Например, за большую козу американцы дают две бутылки рому, за малую — одну и пр.
Мы были у них за несколько дней пред самым большим их праздником, который начинается в первой половине ноября и продолжается 21 день (праздник урожая в честь бога плодородия Лоно); тогда жители никаким делом не занимаются, даже на лодках не позволяется им ездить, а проводят они время в еде, играх и пьянстве, и потому старшины, которым предлагал я подарки из бывших у меня вещей за плоды и зелень, коими они меня дарили, отказывались от них и просили рому, говоря, что у них скоро наступит продолжительный праздник, в который они должны быть непременно каждый день пьяны.
Они имеют еще и другой порок, их собственный: страсть к азартным играм, в которые часто проигрывают все свое имущество.
Ныне ввели они в употребление наши карты и игру в них сами изобрели: она состоит в отгадках.
Неумеренность, причиняя ссоры и драки между жителями, производит впоследствии зависть и злобу, от коих рождается желание мщения. Для достижения сего употребляют они разные ухищрения, и так как ныне, при одном сильном и строгом владельце, они не смеют решать споров своих оружием, как прежде между ними водилось, то прибегают к клеветам и ябедам, друг за другом присматривают и употребляют шпионов.
Элиот мне сказывал, что система шпионства у них в совершенстве; даже к каждому из европейцев приставлено по одному шпиону, которые доносят старшинам о их поступках, а за самим Элиотом присматривают четверо, определенные Тамеамеа, любимою его женою, первым его советником и одним из первых старшин.
Надобно, однакож, заметить, что европейцы привозом крепких напитков и карт только распространили пьянство и игру, а не ввели их между сандвичанами, ибо последние, как то я сказал, были у них свои еще до прибытия Кука.
Упоительный напиток они также прежде умели составлять из известного перечного растения, называемого кава, и употребляли оный неумеренно. Напиток сей весьма противного и отвратительного вкуса и многим не мог нравиться; напротив того, до европейских напитков все сандвичане страстные охотники.
 |
| Гавайский традиционный алкогольный напиток кава |
Другой их порок, который ввели европейцы же, причиняет великий вред сему доброму народу распространением той заразительной болезни, которая столь пагубна для развратных людей.
Кук сам признается, что любострастная болезнь на сии острова завезена его экипажем.
Я спрашивал у давно живущих между сандвичанами европейцев их мнения, и они утверждали, что до Кука болезнь сия здесь была неизвестна. Европейцы, приходящие сюда и поселившиеся здесь, не только не стараются истребить или уменьшить оную, но и сами распространяют ее (!).
Из числа поселившихся здесь европейцев, конечно, есть люди честные и хороших правил, но большая часть не может похвалиться своею нравственностью и все вообще они без всяких познаний в науках. Такие люди могут научить сандвичан тому только, что сами разумеют. Познания же их состоят в разных мастерствах, в управлении судами и действии оружием.
под.ред. Елены Шандриковой
